Глава первая. Правитель умирает за страну

Из «Книги обрядов», означает, что монарх должен ради защиты государства и страны пожертвовать жизнью.

Сто дней осады города. В конечном счете нанесли поражение столице страны Чжао. На усталых лицах солдат ЧжаоСя показалось взволнованное выражение. Они собрались с силами и подняли флаги с красным фоном главнокомандующего¹, на которых написан иероглиф «Чжао²». Рвясь первыми, боясь опоздать³, вломились внутрь города ХанЧжоу. Не потратив и сколько-нибудь физической силы, они сразу же разгромили обороняющиеся войска и взяли ситуацию под контроль.

¹ Выглядит так.
² Этот иероглиф 赵.
³ Образно «наперебой, обгоняя один другого».

— Докладываю, двери Дворца ШэнПин уже открыты! — отчиталась разведка, которая на шаг раньше вступила в город, хлеща лошадь.

Лицо главнокомандующего, находящегося во главе кавалерии, было невозмутимым. Он спокойно сказал фразу «Добро!» и подогнал ахалтекинскую лошадь под бедрами продолжить движение. Этому человеку было, по грубому подсчету, немного больше тридцати лет, в красном платье и золотых доспехах, высокого роста, в руке он держал машо⁴. Не упуская из виду мелочей, отдавал солдатам команды ликвидировать оборонительные сооружения на пути. Дождавшись, когда пехотинцы полностью устранят препятствия на дороге, особый отряд кавалерии снаружи городских врат вошел непрерывной чередой и, обступая генерала в черной одежде и золотых доспехах, подстегивая лошадей, примчался к генералу в красных одеждах.

⁴ Машо — длинное копьё, которое использовали всадники в Китае.

— Ха-ха-ха-ха, А-Цюань, ты постарался! — У генерала в черном был счастливый вид. Он похлопал по плечу генерала в красном, глаза холодно окинули широкую дорогу на дворцовой территории позади него.

— Рад отдать жизнь за Ваше Величество, — приветствовал генерал в красных одеждах, накрыв ладонью одной руки кулак другой. Подстегнув лошадь, он, ведя, освобождал дорогу.

— Всем повиноваться приказу! Нельзя тревожить простой народ! Не разрешается портить дома! Нельзя отбирать имущество! Нарушивших приказ казнить!

Народ, который вдоль дороги благоговейно преклонил колени и бил челом, понял, что город ХанЧжоу должен перейти из рук в руки. Все лежали ничком на земле и дрожали. Услышав эти три приказа, не было таких, которые бы не изумились и не поражались. Прошлые несколько месяцев они жили в вечном страхе. Не только боялись, что ЧжаоНи вступят в город, убьют, сожгут и ограбят, а и доведут до того, что жена в разлуке, дети разбредутся⁵, останутся без дома и семьи. Тем не менее в настоящее время новый хозяин приказал, что нужно сохранить в целости простой народ в городе? У людей не было возможности проанализировать этот акт: исходил он от чистого сердца или же ради попытки завоевать популярность среди толпы. Во всяком случае, приняли успокоительное лекарство. В конце концов не обратили внимания, кто сидит на том месте. Бедные люди лишь хотели прожить мирные дни.

⁵ Образно «семья распалась».

Были храбрые, которые подняли глаза и украдкой посмотрели в сторону силуэта черного цвета на спине лошади. Лишь увидели, что этому человеку приблизительно сорок лет, телосложение крупное, бронзовый цвет кожи. Имелся след, что каждый год ветер продувает и солнце опаляет. Его черты лица были немного схожими с генералом в красных одеждах, что был только что. Однако глаза и брови были еще более расслабленными, улыбка также живая. Белые зубы аккуратны. Очень дружелюбный образ. Хорошо информированные слышали прежде, что император Страны Ся, Чжао ЧэнШу, являлся темноликим⁶ богом убийства. Теперь, кажется, также не был в такой степени ужасным, как в слухах. В конце концов его младший брат Чжао ГунЦюань на вид был все же немного более коварным.

⁶ Тут два смысла: у него темная кожа, и он довольно бесчеловечный (также переводится как «суровое лицо»).

 

Эта победа была совсем не легкой. В Армии Чжао уже давно люди утомлены, лошади измучены⁷. Но Чжао ЧэнШу совсем не намеревался делать передышку, также не желал обходить новую территорию. Он махнул поводьями и, ступая по каменной плитке голубовато-серого цвета, которая была ровно уложена на дороге на дворцовой площади, помчался в направлении Дворца ШэнПин.

⁷ Образно «быть крайне утомлённым».

Когда добрался до Ворот ДунХуа, те большие ворота с красным лаком и золотыми гвоздями уже очень широко распахнулись. За воротами повсюду стояли на коленях сдавшиеся подданные ДаЧжао. Каждый опустил брови и склонил глаза⁸. Вид был растерянным. Чжао ЧэнШу нахмурил брови. Он, вытягивая шею, осмотрелся вокруг и совершенно не заметил человека, которого очень хотел видеть.

⁸ Покорился.

— А ваш Его Величество? — недовольно спросил Чжао ЧэнШу. Вокруг, вопреки ожиданиям, не имелось ответа. Он как раз собирался разгневаться, когда толстяк, который среди сдавшихся подданных располагался в самом конце, поднялся, опираясь о колени. Он и вытирал пот, и подбежал к нему сюда.

— Ваше Величество-о!.. Ваше величество, простите вину-у!..

Этим толстяком как раз был Е Чу. Он дополз⁹ до лошади Чжао ЧэнШу и, выражаясь неясно, сказал:

⁹ Движение, когда червяк извивается. Также означает пресмыкаться.

— Ай-я, я, ай нет, подданный уже говорил ему. Говорил, говорил, что Его Величество снисходительный, будет хорошо обходиться с нашими членами семьи… — Он говорил и мельком взглянул на Чжао ГунЦюаня позади Чжао ЧэнШу. Он заметил, что во взгляде, которым Чжао ГунЦюань посмотрел на него, царило убийственное настроение. Испугался так, что не осмелился далее докучать болтовней. Вытирая пот, он, заискивающе улыбаясь, сказал:

— Ох, всего лишь тот мой старший племянник¹⁰. Он упрямый, не согласился сдаваться…

¹⁰ Сын сестры и сын сестры жены.

У Чжао ЧэнШу, когда услышал, выражение лица потяжелело, приняв серьезный вид:

— А где он?

— Думаю, что все еще во Дворце ЧуйГун. — Е Чу мрачнел лицом и беспомощно сказал:

— Он заблокировал дверь. Также никому не позволял входить. Он сказал… он сказал…

— Что он сказал? — торопливо допытывался Чжао ГунЦюань.

— Он сказал… Правитель умирает за страну¹¹.

¹¹ Здесь используется слово 社稷 (шэцзи). «Шэ» означает бога земли, «Цзи» — бога злаков. Древние монархи приносили жертвы обоим богам, а позднее термин «шэцзи» стал обозначать государство.

Е Чу не успел закончить фразу, как Чжао ГунЦюань уже безжалостно сжал брюхо коня и рванул в Ворота ДунХуа.

Чжао ЧэнШу увидел положение и также поторопился громко выкрикнуть солдату рядом. Он распорядился:

— Иди вызови таран! Проломите Ворота ЧуйГун!

Тот солдат только что услышал приказ Чжао ЧэнШу, запрещающий разрушать дома. Повернул голову¹² и призвал протаранить ворота. Не успел среагировать и остолбенел на месте. Чжао ЧэнШу также не заботился о том, ответил он или нет. Махнув хлыстом, он догнал Чжао ГунЦюаня.

¹² Вмиг.

 

Дворцовые служанки с большим трудом приняли судьбу капитуляции. Все считали, что военная смута закончилась. Никогда прежде не думали, что толпа солдат неожиданно, толкая таран, войдет во Дворец ШэнПин. Они испугались так, что снова начали плакать и кричать, вмиг начался переполох. У Чжао ГунЦюаня не было желания обращать внимание на все эти хаотичные звуки. Несясь вскачь, он перепрыгнул дворцовых служанок, которые встали на колени, прося прощения, и направился прямо к Воротам ЧуйГун. В самом деле он увидел, что двери дворца плотно закрыты. Он повернулся и спешился. Схватив латунные дверные кольца, с силой ударил несколько десятков раз. Внутри ворот по-прежнему была мертвая тишина. Никто не откликнулся.

— ЧунХуа¹³! ЧунХуа!!! — Чжао ГунЦюань и громко кричал, и телом таранил плотно закрытые двери дворца. Однако в промежутке между этими Воротами ЧуйГун и главным залом еще преграждали слой за слоем полотнища ворот. Его рев вообще не мог долететь до зала. Даже если голос охрипнет и силы иссякнут, также лишь бесплодные усилия.

¹³ Слава (光明 guāngmíng) и свет (光华 guānghuá). Когда-то это было имя просвещенного правителя глубочайшей древности Шунь (имя мифического императора, правившего якобы в 2255-2205 гг. до н. э.), и родители Цан Си дали ему этот иероглиф также в надежде, что он сможет стать мудрым человеком.

— А-Цюань! Таран прибыл! — Чжао ЧэнШу догнал, приказал людям поднять громадное дерево весом в тысячу цзинь¹⁴ и ударить по Воротам ЧуйГун, несокрушимой твердыне. Раздавшийся громкий удар заставил всю землю дрогнуть. Чжао ГунЦюань отпихнул одного человека и самолично поддержал таран. Из уст ревел счет. Вел солдат ударять раз за разом.

¹⁴ Цзинь — мера веса, 500 грамм.

— Бам!.. Бум!.. Бам!..

Наконец-то Ворота ЧуйГун были распахнуты. Чжао ЧэнШу и Чжао ГунЦюань в первую очередь рванули внутрь. Вопреки ожиданиям, внутри ворот еще имелось несколько десятков охраны дяньцянь, которые не были склонны сдаваться. Увидев, что люди вторглись, со звериным обликом подняли поясные мечи. Позиция, что стоят не на жизнь, а на смерть ради императора. Сюнди¹⁵ Царства Чжао не имели краски страха на лице. Увидев людей, сразу разрубили. Та охрана дяньцянь совсем не была им противниками. Один за другим, истошно вопя, упали на землю. Двое людей, словно злые демоны преисподней, прошли путь потоков крови¹⁶ и бросились в атаку к воротам Дворца ЧуйГун. После с молчаливым согласием свирепо ударили по ним ногами. Ворота Дворца ЧуйГун упали вслед за звуком.

¹⁵ Сюнди — братья.
¹⁶ На их пути имелось так много раненых и мертвых, поэтому эквивалентно, что пройденный путь кроваво-красного цвета.

Как раз в этом сверкающем золотистым сиянием и ярким блеском главном зале Чжао ЧэнШу и Чжао ГунЦюань увидели картину, которую им в этой жизни чрезвычайно сложно будет забыть. Молодой император ДаЧжао, Цан Си, был повешен на поперечной балке на белой узорчатой шелковой ткани в три чи¹⁷. Подол его ритуального облачения черного цвета с золотой каймой и оперением, что украшали рукава, все еще колебался вслед за белой узорчатой шелковой тканью, порхая вверх-вниз. Словно пташка, которая задохнулась в сетях.

¹⁷ Чи — китайский фут (мера длины, равная 1/3 метра).

— ЧунХуа!!!

Чжао ГунЦюань кинул длинный меч из рук, который с шуршанием перерезал белую узорчатую шелковую ткань. Чжао ЧэнШу одним шагом поднялся на трон и поймал падающую пташку.

Чжао ЧэнШу положил Цан Си горизонтально на землю и рукой измерил его пульс. К счастью, признаки пульса пока не полностью исчезли. Но его цвет лица был бледным, дыхания уже не было. Чжао ГунЦюаню было не до того, чтобы позвать военного врача. Он нагнулся и раскрыл рот Цан Си, губы сблизились, и воздух переправлялся в губы того. Чжао ЧэнШу также спешно снял громоздкие ритуальные одежды Цан Си, чтобы тот дышал более свободно.

Также неизвестно, сколько прошло времени, грудь Цан Си заимела слабые подъемы и спады. Двое сюнди в то же время вздохнули с облегчением и бессильно сели на землю.

Они некогда сделали очень много предположений в отношении сегодняшнего воссоединения. Цан Си, вероятно, не проронит ни слова, возможно, разразится бранью или, может быть, просто выхватит меч против них. Однако то, чего они не ожидали, что Цан Си предпочтет отдать жизнь за Родину и не пожелает снова встретиться с ними.

— Кто был в состоянии понять, что его характер такой непреклонный?! — Чжао ГунЦюань не вынес смотреть на жестокую рану на горле у Цан Си, которая по-прежнему кровоточила. Он повернул голову и поднял Меч ЧиЮань, который упал под трон.

Чжао ЧэнШу поперек взял на руки Цан Си. Повернувшись лицом к восходящему утреннему солнцу, он словно вздыхал и как будто говорил себе:

— Возможно, мы прежде все-таки недостаточно понимали его. В будущем понемногу поймем, также не будет поздно.

 

В зимние месяцы ЛоДу¹⁸ был порядочно холоднее ХанЧжоу. Во Дворце ЛоЯн с самого утра зажгли камины. В особенности в Зале ШуйЮнь¹⁹ каждые несколько шагов имелась одна жаровня. Тепло словно весной. К тому же то, что использовалось, было превосходным Углем ИньГу²⁰. После того как растопили, не возникнет дыма, таким образом, даже если в павильоне повсюду висели массивные пологи, также не стоит беспокоиться, что закоптит человека.

¹⁸ ЛоЯн.
¹⁹ ШуйЮнь — водяные облака.
²⁰ Дословно Серебряный костяной уголь. Вид высококачественного древесного угля. Из ЦинБай ДэйЧао (сборник историографических сочинений по истории династии Цин) Сюй Кэ: «Уголь ИньГу добывается в печах на Горе Си (Сишань) недалеко от Пекина. Этот уголь белого цвета, не дымит, трудно воспламеняется и долго горит. Им занимается внутреннее ведомство, которое поставляет его для императорского двора. Лучший уголь складывают в корзины, заполняя их доверху, а промежутки между углями засыпают пеплом. Сверху накрывают медной сеткой и поджигают. Этого достаточно, чтобы обогреть комнату на сутки. В этой комнате тепло как весной».

Прислуживающие люди ходили по дороге неслышно, говорили также осознанно понижая голос. Лишь отвар лекарственных трав, который кипел на маленькой печи, то и дело приподнимал крышку, из-под которой просачивалось несколько легких бульканий. Молодая служанка, которая смотрела за огнем в очаге, больше всего боялась, что этот звук потревожит человека, который крепко спал на ложе больного. Она тотчас плотно закрыла запальное отверстие, к тому же тканевое полотенце, которым только что обмахивала, сложила в несколько слоев и подложила снаружи двух ушек горшка. Отваром лекарственных трав в горшке наполнила белую фарфоровую пиалу. При помощи лакового подноса с инкрустацией из перламутра подняла и осторожно подала во внутренние покои.

Опочивальня была небольшой. В месте входа в двери имелась глазурованная ширма. Еще глубже кровать занимала большую часть места у стены. Занавески вокруг кровати плотно закрыты, снаружи штор стояла другая немного пожилая служанка. Увидев, что лекарство принесли, она отодвинула половину шторы и повесила на серебряный крюк. Она тихо сказала:

— Я сама.

Молодая служанка кивнула и передала поднос. Как обычно, она, немного напрягая силы, подняла на кровати сонного человека, опытно засунула ему за спину пару мягких подушек и расположила человека в полулежачей позе. К тому же аккуратно связала его распущенные длинные каштановые волосы. Мягкий солнечный свет зимой после полудня освещал свисающий навес²¹. Тусклые свет и тень разливались по телу этого больного. Пусть истощен, и вид болезненный, также не было возможности скрыть изящество его облика. Особенно ту родинку киновари между его бровей. Красивый, что не походил на обычного человека. Выглядел, что заставлял у людей лицо краснеть и сердце прыгать. Однако часто бросался в глаза ужасный ярко-пурпурный пережатый участок кожи на его тонкой белой шее, и та взволнованность снова становилась сожалением.

²¹ Опускание занавесок, висящих в помещении. Первоначальное значение свисающего полога происходит от практики древних ученых, которые устанавливали полог, чтобы закрыть вид, тем самым достигая умственной сосредоточенности через физическое препятствие.

— Воды…

Человек, который опираясь сидел на мягких подушках, неожиданно издал голос и вернул молодую служанку из блуждания мыслей. Она в панике посмотрела на старшую сестру, которая как раз дула на лекарство, и сказала:

— Старшая сестра Хуа-эр, господин разговаривает!

Служанка, которая была названа Хуа-эр, опешила. Она тотчас опустила чашку с лекарством и подвинулась ближе. В самом деле заметила, что губы больного шевелились. Глаза в конце концов также чуть-чуть открылись.

— Господин очнулся! Быстро позови людей доложить! Господин очнулся!

Цан Си чувствовал, что ему приснился очень-очень длинный кошмар. Во сне очень много рук черного цвета тянули его руки и ноги, душили его шею, тащили его падать в еще более глубокую, еще более темную бездну. Вплоть до того, пока он не услышал, что кто-то зовет его по детскому имени: ЧунХуа, ЧунХуа… Он хотел сесть. Только-только пошевелился, но ощутил, что конечности затекли и распирала боль. Солнечный свет, пронзая, вливался в глаза, довел до слез²². Он старательно поморгал несколько раз. Расплывчатый взгляд только в этом случае постепенно начал становиться отчетливым.

²² Здесь идет описание состояния слез, стекающих по лицу, то есть они бегут по щекам, образуя похожий на линию след. Это подчеркивает непрерывность и траекторию потока слез.

— Хуа-эр? — Цан Си узнал эту старшую дворцовую служанку, которая ухаживала за ним, и пробормотал:

— Ты тоже спустилась сопроводить меня?

Голос Цан Си был невнятным, сиплым, что даже он нечетко слышал. Он хотел повернуть голову посмотреть на другую сторону, на шее тем не менее была тупая боль.

— Рана господина еще не излечилась. Не следует вертеться.

— С-с… — Цан Си, прилагая усилия, поднял руку и дотронулся до раны на горле:

— Что-то не то… Я разве не умер? Почему еще могу почувствовать боль…

— Господин, ты почти принял смерть. Все же напугал служанку²³… — Во взгляде Хуа-эр сверкали подступающие слезы. Нежные ростки²⁴ крепко-накрепко сжали худую и костлявую руку Цан Си.

²³ Бицзы — я (самоуничижительно женщина о себе).
²⁴ Образно о женской руке.

— Неправильно… Неправильно… — Цан Си также не понимал, откуда взялась физическая сила, он оттолкнул руку Хуа-эр и собрался встать с постели. В результате ноги обмякли и он упал. К счастью, молодая служанка, которая только что передала известие, прибежала обратно и с ловкими руками и зоркими глазами²⁵ придержала его.

²⁵ Быстро реагировать.

Окинув взором совершенно незнакомую обстановку внутри комнаты, Цан Си осознал, что это не его опочивальня, и ничего не понимающе спросил:

— Это где..?

Цан Си лежал на кровати слишком долго. Ноги дрожали, только применив силу. Он с большим трудом встал на ноги, еще хотел направиться наружу, опираясь на молодую служанку. Неожиданно он услышал, что за дверью доносился беспорядочный топот.

— ЧунХуа!

Дверная занавеска поднялась, чувство прохлады первого зимнего месяца ворвалось, вовлекаемое рукавами пао черного цвета пришедшего человека. Цан Си невольно пробил озноб, и после ощутил, что тело полегчало. Всего человека приподняли, схватив за талию, и засунули обратно на плетеную лежанку.

— ЧунХуа, ты наконец-то очнулся.

Цан Си очень давно не слышал, чтобы кто-то звал его по детскому имени, и в одночасье немного остолбенел. Когда он как следует разглядел лицо пришедшего человека, изящные брови нахмурились.

— ЧанГу? — Цан Си не думал, что пришедшим человеком, к удивлению, будет старый друг, которого несколько лет не видел. А позади него следовал тот мужчина в красных одеждах, и он также был знаком.

— ЧанФэн…

— Я смотрю, что он все-таки очень обескураженный. — Мужчина в красных одеждах помахал рукой и позвал подойти евнуха:

— Иди проверь, почему Глава лечебницы Чжан еще не пришел.

Цан Си пытался осмыслить ситуацию перед глазами, однако только он с усилием начал анализировать, как голова, словно лопаясь, заболела. В ушах к тому же начало пронзительно шипеть. Оставалось лишь, взявшись за лоб, неторопливо передохнуть.

— Когда он очнулся? Лекарство выпил? — Евнух подал деревянное складное кресло для мужчины в черных одеждах. Он безразлично сел и снова заботливо подвернул уголок одеяла для Цан Си.

Хуа-эр подала лекарство на подносе:

— Докладываю Вашему Величеству. Господин только что очнулся. Лекарство еще не пил.

— Что ты сказала?! — У Цан Си над головой раздалось жужжание. Он вытянул руку, схватил одежду Хуа-эр:

— Как ты только что его назвала?!

Хуа-эр опустила голову и встала на колени рядом с плетеной лежанкой. Похоже, что не хотела смотреть на выражение глаз Цан Си.

Цан Си с трудом вытерпел головокружение. Рефлекторно посмотрел в сторону двух мужчин у плетеной лежанки. Тот, что в черных одеждах, уже развязал накидку на себе. Показалась парадная одежда с золотого цвета драконом в движении и темным узором, пояс украшала яшмовая подвеска БиФана²⁶, некогда принадлежавшая Богу войны ДаЧжао. В солнечных лучах тот изумрудный цвет был изящным и просвечивающим, сочным и привлекательным, а талию того, кто был в красных одеждах, обвивал пояс, украшенный золотом. В руке держал длинный меч с позолоченной и посеребренной²⁷ головой рукояти в форме зверя. На головке рукояти в форме зверя было два рубиновых глаза, словно живые. Цан Си также узнал. Это оружие имел положение носить только дяньцянь чжихуйши ДаЧжао. Ранее висел на поясе старого дяньши Юй. У него в груди поднялся поток чрезвычайно глубокой боли, словно кровь всего тела потекла вспять.

²⁶ БиФан — божество огня и пожаров в образе одноногой птицы.
²⁷ Искусство золочения и серебрения — это древняя китайская декоративная техника, зародившаяся в периоды Чуньцю и Сражающихся царств, и достигшая своего расцвета в династиях Цинь и Хань.

То, что видят глаза — истина. Цан Си наконец-то осознал, что двое перед глазами не какие-то старые друзья, а захватившие силой мятежники, лже-император, узурпировавший власть и строящий планы заполучить власть политическую, окружившие ХанЧжоу и прорвавшие фронт Дворца ШэнПин — два брата, Чжао ЧэнШу и Чжао ГунЦюань.

— Кха-кха-кха!.. — Цан Си внезапно и вышел из себя, и был морально разбит. Неожиданно он отхаркнул полный рот крови и прямо забрызгал грудь Чжао ЧэнШу и тот орнамент с изображением дракона, полностью вышитый золотой нитью, окрасил в темно-красный.

— ЧунХуа! Как ты?! — В испуге Чжао ЧэнШу чуть-чуть не схватил человека, который обмяк так, что упал.

Чжао ГунЦюань в свою очередь стрелой провел Чжан ЛаньШоу, главу Императорской лечебницы, который ожидал за дверью, и укоряюще сказал:

— Ты для чего снаружи тыкаешься²⁸! Его рвет кровью! Быстро иди и проверь!

²⁸ Образно «растеряться».

— Хорошо выплевывайте! Эту кровь выплюнете, и все! — Чжан ЛаньШоу подошел и приблизился. Держа запястье Цан Си, внимательно исследовал пульс. Он неторопливо сказал:

— Ранее он был в бессознательном состоянии, как раз причина застоя ци и крови. В данный момент пульс совпадает²⁹. Я снова выпишу ему несколько отваров лекарственных трав для укрепления ци. Хорошенько отдохните некоторое время и сразу сможете восстановиться.

²⁹ Полый (без помех, тромбов).

Услышав, что Чжао ЛаньШоу так сказал, двое братьев немного успокоились.

— Таким образом еще лучше. — Чжао ЧэнШу как раз намеревался помочь Цан Си лечь отдохнуть, но неожиданно человек в объятиях всеми силами оттолкнул. Он, шатаясь, отступил на полшага и столкнулся с Чжао ГунЦюанем. Еще не стабилизировав тело, он сразу же услышал звук треснувшего фарфора.

Цан Си схватил чашку с лекарством из рук Хуа-эр и, прилагая все силы, бросил на землю. Под потрясенными взглядами множества людей он схватил осколок разбитого фарфора на земле и свирепо полоснул в направлении бока своей шеи. Однако ожидаемая боль отнюдь не наступила. В момент, когда на волоске висела тяжесть в тысячу цзюнь³⁰, рука Чжао ГунЦюаня вытянулась.

³⁰ Образно «критический момент».

— Шух!.. — фарфоровый осколок порезал кожаный наруч Чжао ГунЦюаня. Рука, в которой Цан Си держал фарфоровый осколок, была крепко схвачена Чжао ГунЦюанем.

— Отпусти Нас!!! — Цан Си вопил и бил ногой. Лучше умрет, чем согласится отпустить фарфоровый осколок в руках. Даже за короткое время на всей руке кровь и плоть перемешались³¹.

³¹ Весь в крови.

Чжао ЧэнШу опоздал на шаг. Ему оставалось только, наступая³² телом, прижать хаотично брыкающиеся ноги Цан Си. Он жестко разжал его пальцы. Когда вытащил тот кусок разбитого фарфора, рука ЧэнШу также была разрезана так, что кровоточила.

³² Имеется в виду, что телом подавлять, накрыть человека, чтобы тот почувствовал угнетение.

— Негодяй!!! Вы два мошенника! — Пальцы Цан Си почти вонзились в плоть Чжао ГунЦюаня. Кровь в его горле поднялась так, что ему было омерзительно, словно перевернулись вверх дном реки и моря³³:

³³ Образно в значении «хаос».

— Если есть мастерство, то вы убейте Нас!!!

— ЧунХуа! Успокойся немного! — Цвет лица Чжао ЧэнШу позеленел, тон также начал становиться холодным и суровым.

— Как ты смеешь! Мятежник! Кто позволил вам так называть Нас! — Цан Си как будто был рыбой, покинувшей воду. Он безумно раскачивался телом, намеревался вырваться из оков двоих людей:

— Бессовестные! Ничтожные! Совершили величайшее преступление! Замыслили захватить власть и узурпировать трон — умрете мучительной смертью!!!

Каждую фразу, которой ругал Цан Си, двое сюнди не могли опровергнуть. Они также понимали, что сейчас Цан Си не внемлет каким-либо разъяснениям. Оставалось только схватить его руки и ноги и придавить его на плетеной лежанке во избежание того, что он снова совершит самоубийство.

— Чжан ЛаньШоу! — Чжао ГунЦюань крикнул и резко сказал Чжан ЛаньШоу, который отошел обратно за дверь:

— Ты где снова сдох?! Быстро наложи повязки!

Цан Си боролся из последних сил слишком сурово. Чжао ГунЦюань опять совсем не понимал, что нужно проявлять мягкость. Он зажал так, что Цан Си почти хотел потерять сознание. Чжао ЧэнШу быстро сказал:

— А-Цюань, ты полегче немного! Не нужно опять ранить его!

Цан Си обзывал сюнди Царства Чжао самыми ядовитыми словами, которые он знал в своей жизни. Когда Чжан ЛаньШоу наложил ему повязки, у него даже физической силы ругаться не осталось. Ему оставалось только золотыми зрачками, полными таящейся ненависти, пристально смотреть на двух скотин, которые третировали его.

Чжао ЧэнШу все время думал, что Цан Си уже и наругался, и наскандалился, в конечном счете должен был устать. Как раз собирался хорошими словами убедить немного, как внезапно увидел, что глаза Цан Си закрылись и из уголка рта выбилась струя свежей крови.

— Он прикусил язык! — громко закричал Чжао ГунЦюань. Он крепко схватил нижнюю челюсть Цан Си и силой заставил того открыть рот. Еще больше крови пробилось наружу. Задыхался так, что Цан Си непрерывно кашлял.

— Кха-кха… Мы с ЧжаоНи… не живем вместе под одним небом…

***

Ссылки на авторов:
Magical_爱慕子:
Lofter 
Weibo 
Miracle_牧:
Lofter
Weibo